Фонд Александра Н. Яковлева

Архив Александра Н. Яковлева

 
АЛЕКСАНДР ЯКОВЛЕВ. ПЕРЕСТРОЙКА: 1985–1991. Неизданное, малоизвестное, забытое.
1988 год [Док. №№ 29–56]
Документ № 56

Тезисы к выступлению А.Н. Яковлева на Политбюро ЦК КПСС о новом политическом мышлении1

27.12.1988

1. Наши взгляды на социализм, его роль и возможности, само его содержание и качественное наполнение в преддверии XXI века развиваются вместе с начавшимся обновлением. Иногда отставая от него, иногда предвосхищая.

Это касается внутренней сферы, где сегодня понимание сути перестройки, ее целей и задач продвинулось далеко вперед по сравнению с апрелем 1985 года.

Это касается и международного курса, где провозглашенное новое политическое мышление, по существу, только сейчас начинает обретать плоть и кровь, наполняться конкретным содержанием — концепциями продвижения вперед на ряде направлений, постановкой конкретных долговременных целей такого продвижения, наконец, практическими сдвигами и самыми первыми пока еще результатами.

2. Взаимосвязь этих направлений — внутреннего и международного, — диалектическая и крайне важная для успеха не только внешней, но и особенно, хотелось бы подчеркнуть это, — внутренней политики. Почему?

Не только потому, что продуманная, рациональная внешняя политика позволит сберечь немалые суммы на том, например, во сколько обходится обеспечение обороноспособности.

Не только потому, что она же откроет дополнительные возможности участия в международном разделении труда, следовательно, в более рациональном ведении хозяйства. Хотя то и другое важно.

Но и потому, что позволяет полностью включить в работу духовные факторы развития. Общественные, групповые, индивидуальные.

Человек узнает настоящую цену себе, своим качествам, знаниям и умениям, познает свой характер, самого себя, лишь в общении и во взаимодействии с другими людьми.

Точно так же и государство обретает национальное самоуважение — а его нам остро не хватает, — чувство национального достоинства, а не национальной кичливости или, напротив, неполноценности, только через активную политику, взаимодействие с другими на мировой арене, во всех возможных сферах такого взаимодействия.

Человек формируется, развивается тоже только через взаимодействие с другими, обществом в целом. Но в принципе так же — хотя и гораздо сложнее, конечно, — происходит развитие общества через взаимодействие его с другими обществами и народами.

Человек не может жить в обществе и быть свободным от него. Попытки утверждения такой «свободы» обречены, но в то же время могут приводить либо к глубоким внутренним деформациям личности, либо к отклоняющемуся, вплоть до преступного, поведению.

Но и изоляция — либо самоизоляция, — народа от мирового сообщества тоже приносит негативные результаты, хотя накапливаются и проявляются они не за годы, а за десятилетия. В частности, многое негативное в политике, в психологическом складе США на мировой арене — следствие еще не до конца преодоленного изоляционизма их от многих центров мировой политики на протяжении значительной части их предшествующей истории.

3. Мы еще не оценили в полной мере масштабы и последствия духовной автаркии, которая доминировала в жизни страны на протяжении более чем полувека.

Да, империализм стремился изолировать первую в мире страну социализма во всех отношениях, поставить преграды нашему идейному культурному влиянию, посадить нас за «железный занавес». Тем самым убить двух зайцев: собственные народы изолировать от «заразы большевизма»; и с большей легкостью сочинять мифы о нас.

Слишком легко им удалось это сделать. Помогли мы сами.

Сталину нужна была духовная автаркия, ибо только в таких условиях мог сложиться и выжить сталинизм как явление, режим личной власти, несовместимый с подлинно интернационалистским учением марксизма-ленинизма.

А потом духовная автаркия стала комфортабельной колыбелью, в которой нежились самолюбование, комчванство национального масштаба, догматизм и схоластика, застой.

Надо видеть не только собственно внутренние причины застоя. Но и ту немалую роль, которую сыграла в его становлении духовная, экономическая, научно-техническая автаркия. Идеологической девственности она тоже не помогала сохранить. Напротив, способствуя застою, она тем самым способствовала и идеологическому нездоровью.

Фактически естественное соревнование шло лишь в одной сфере — военной. Здесь непосредственное соприкосновение вооружений побуждало идти на уровне мировых стандартов, кое-где и впереди них. Ни с какой точки зрения — от идеологии до экономики — такое положение нельзя было назвать нормальным.

4. В чем главная издержка прежнего политического мышления, основанной на нем практики? — В том, что оно мирилось с положением, когда социализм объективно оказывался как бы противостоящим если не всему остальному миру, то немалой его части. Даже не просто мирилось, но считало такое положение естественным.

Не будем даже говорить о вытекающей отсюда почти автоматической конфронтационности отношений, подходов, политики. Это уже самоочевидно.

Задумаемся о том, какие формы могло бы принять в этих условиях дальнейшее распространение социализма в мире, которое — думаю, мы верим в это, — должно со временем все же происходить.

Либо на путь социализма, часто после тяжелейшей, опустошающей страну и души людей2, вступали бы все новые и новые, по ленинской терминологии, «слабейшие звенья» капитализма. Так, собственно, и происходило. Странами соцориентации в 70-е годы стали многие государства, пытающиеся шагнуть из раннего феодализма, иногда даже племенного строя, в социализм. При всем уважении к стремлениям народов этих стран, при всей нашей готовности помочь им на этом пути надо видеть — социализм как систему, как идеологию такое его «шествие по миру» не усиливает, а ослабляет. Это победа, но пиррова.

Либо это какие-то насильственные формы в более развитых странах — поскольку естественные процессы там к социализму, как мы его понимали в 70-е годы, явно не вели.

Между тем социализм — естественное и закономерное, а не насильственно навязываемое будущее человечества. И как таковое он не может и не должен жить в отрыве, в изоляции или самоизоляции от мира. И тут тоже, как и в вопросах внутренних, гипертрофированное огосударствление социализма, отождествление его с нашими государственными интересами. Точнее, с тем, что понималось под этими интересами внутри страны и во внешней сфере.

5. Новое политическое мышление стряхивает с нас внутренние путы этой духовной автаркии. И тем самым возвращает социализм миру. Социализм подлинно творческий, обновляющийся, стремящийся вперед, отвечающий общечеловеческим интересам. А не окарикатуренный собственными деформациями, перекосами, недостатками, многократно приумноженными во враждебной социализму и нашей стране пропаганде.

6. Надо тщательно проанализировать, что стоит за тем энтузиазмом, с которым мир, в том числе и Запад, — в отличие от некоторых наших друзей, — принял перестройку и новое политическое мышление. Усталость от конфронтации — да, безусловно. Привлекательность нынешнего советского руководства — несомненно. Симпатии наших подлинных друзей — разумеется. Искренний отклик всех честных, порядочных, прогрессивных сил и людей — тоже.

Все это так. Но все это, в хорошем смысле слова, конъюнктура. А реакция, положительный отзвук слишком силен и продолжителен, устойчив, чтобы объясняться только конъюнктурными моментами. Поэтому правомерен вывод: есть и причины более глубокие, скрытые от первого взгляда. Какие же?

Пусть ответят политологи. Я бы выделил одну: потребность и человечества, и каждого человека в прогрессивном идеале, в реалистическом призыве к лучшему будущему, в моральном импульсе к чистоте и возвышенности.

Все это было у социализма в период его рождения как учения и политического движения. Все это было у нашей социалистической революции. Но стало во многом утрачиваться под влиянием двух важнейших процессов с конца 60-х и особенно в 70-е и начале 80-х годов. Эти процессы:

— реакция внешнего мира на начатую, но не доведенную до конца работу по разоблачению, анализу, преодолению сталинизма. Дело не в том, что сказанное явилось шоком. Гораздо хуже было то, что свертывание линии XX3 и XXII4 съездов не дало видимой перспективы преодоления, оставило впечатление у многих в мире, будто сталинизм — это и есть социализм. Впечатление, получившее в 70-е годы вроде бы ряд внешне похожих «подтверждений»;

— застой внутри страны, деградация внешней политики, а самое главное, то, как мы реагировали на то и другое.

Начало происходить самое страшное: источник прогрессивного вдохновения в мире, каким была наша страна, начал во многом иссякать, давать не освежающую, а горькую, непригодную «воду». Усиление консерватизма на Западе в этот период — следствие не только процессов, происходящих в недрах капиталистического общества, но и тех процессов, что шли в это же время у нас. Нездоровых процессов.

7. Пора уже вообще отказываться от мышления категориями «у нас» и «у них». Взаимосвязанность мира означает и взаимосвязанность всех процессов внутреннего развития. Хотя ее связи, конечно, весьма сложны и неоднозначны. Но такая взаимосвязанность — объективная данность.

Мировое развитие — единый процесс. И направлять его, оказывать на него пусть не решающее, но просто существенное воздействие — а это очень и очень немало! — можно, только участвуя во всех основных направлениях такого развития. Одномерность, уравнительность, механичность, упор на однообразие, — все это качества и категории, несовместимые с развитием. Ни в теории, ни в практике. Они совместимы только с застоем.

8. Во всех этих отношениях выступление на сессии Генассамблеи ООН в Нью-Йорке — водораздел5. Оно суммирует все практические и теоретические итоги нового политического мышления на сегодняшний день. Мышления, которое обращено прежде всего к нам самим и именно поэтому оказывается настолько привлекательно и действенно вовне. Оно предлагает миру не готовые рецепты, пусть самые верные и справедливые. Не политические лозунги, пусть необходимые. Но творческое биение живой жизни, живой мысли, их напряженную и честную работу.

И в то же время выступление открывает в самом новом политическом мышлении новую его страницу. Открывает именно потому, что опирается уже на опыт почти четырех лет преобразований и обновления, на новую нашу общую политическую зрелость, широту кругозора.

Возвращаюсь к вопросу диалектики внутреннего и международного. Она и в том, что широта взгляда на внутренние проблемы переносится и на все другие — что в свою очередь расширяет теоретические, практические представления. Она и в том, что уверенность в правильности начатого курса вселяет уверенность в себе, в своих силах вообще. В том числе позволяет видеть дополнительные возможности на международной арене там, где раньше мы их не видели либо где преобладали опасения, идущие от отсутствия опыта и здорового, продуманного, осознанного риска.

9. Главное сейчас — не заболтать речь и ее основные положения. Не низвести их до уровня привычных повседневных журналистских повторений. Но последовательно воплощать ее идеи и сам ее дух в каждом конкретном выступлении, действии, акте нашей внешней политики.

И еще: предстоит всерьез заняться доведением нового политического мышления, разъяснением конкретных его положений в кругу наших друзей. Речь не о том, чтобы побудить их к повторению всех идей и формулировок — к этому как раз некоторые весьма готовы. Но о том, чтобы и их вклад в новый облик, созидательный потенциал социализма в мире неуклонно возрастал бы, становился все ощутимее не только для нас, но и для всего мира.

 

ГА РФ. Ф. 10063. Оп. 1. Д. 190. Машинопись с авторской правкой.


Назад
© 2001-2016 АРХИВ АЛЕКСАНДРА Н. ЯКОВЛЕВА Правовая информация