Фонд Александра Н. Яковлева

Архив Александра Н. Яковлева

 
АЛЕКСАНДР ЯКОВЛЕВ. ИЗБРАННЫЕ ИНТЕРВЬЮ: 1992–2005
1992–1993 годы [Документы №№ 1–24]
Документ № 12

Пора и власть употребить


Труд, 23 февраля 1993 г. Беседу вел В. Сиснёв.

 

В специальном представлении Александр Николаевич Яковлев, «либеральный член Политбюро», ненавидимый «истинными коммунистами» и их союзниками, активный участник августовских событий 1991 года, не нуждается. Поэтому скажу только, что в США он находится по приглашению трех крупных университетов1, и сразу перейду к беседе с ним.

 

Простите, Александр Николаевич, но начать придется с малоприятной для Вас темы — с сенсации, которую произвело интервью бывшего шефа КГБ2, ныне подсудимого Крючкова, утверждающего, что Вы еще со времен стажировки в Колумбийском университете3 работаете на ЦРУ и что он докладывал об этом в свое время Горбачеву, но генсек тогда отмахнулся. У Вас есть что сказать по этому поводу?

— Вся статья — нанизывание одной лжи на другую, в обычном стиле ведомства, которое возглавлял автор. Не знаю, как они работают сейчас, а в прошлом это был нормальный стиль. Я таких доносов начитался вдосталь, особенно что касалось интеллигенции. Хотел бы сразу сказать, что не хочу вступать в полемику, потому что не вижу фактов, вокруг которых она была бы уместна, вижу только фальсификацию. Впрочем, есть и отдельные вкрапления истины. Я действительно критиковал и Крючкова, и вообще КГБ. Думаю, что настоящее расследование, куда эта служба тратила деньги, еще впереди, народ за это еще спросит. Прав он и насчет «грязного белья» в гебистских досье, этого добра они запасли фактически на весь советский народ. Мы ведь помним горы трупов, которые были результатом этой системы, я бы сказал, ударной, эсэсовской частью системы.

Верно и то, что я критиковал государственный строй и деятельность партийной верхушки, переродившейся в нечто чудовищное. Хотя тогда я, честно признаться, еще питал надежду, что партия может возродиться, говорил об этом на XXVIII съезде4. Недавно меня приглашали в прокуратуру, чтобы ознакомить с записями моих телефонных разговоров, сделанных КГБ, и спросить, замечал ли я слежку, за мной установленную. Имеется в виду не «застойный период», а перестроечный, когда КГБ вроде бы тоже «демократизировался». Прокуратура, насколько я знаю, намерена возбудить дело против Крючкова — я ведь был как-никак депутатом. Слежка для меня не была секретом, но я просто не обращал внимания. А зря, нельзя прощать и, значит, поощрять такие вещи, личная терпимость тут оборачивается общественным злом. Пусть помнит об этом нынешнее поколение политических деятелей демократического направления. Такого рода «покладистость» дает врагам демократии возможность все больше и больше наглеть.

Ну ладно, вернемся к записям моих разговоров. Показали мне, кроме них, две гебистские докладные записки: Яковлев, мол, тесно связан с демократическими кругами, он — за реформу партии, за рыночную экономику, за многопартийность и свободу слова. Точно записали, это ведь я выговаривался с друзьями, с единомышленниками. И как бы ни складывались нынче дела в нашем обществе, я продолжаю стоять на тех же позициях. Суть в ином: доносы эти симптоматичны в том смысле, что свидетельствуют — с самого начала верхушка КГБ объявила войну перестройке и всем прогрессивным преобразованиям.

Я каюсь перед своими соотечественниками и приношу им извинения, ибо имел отношение к назначению Крючкова председателем КГБ5. Скажу откровенно: меня тогда поразило, что руководитель внешней разведки, заместитель председателя КГБ так радикально судит о нашей действительности, — гораздо радикальнее, чем я сам судил в то время. Он выступал против засилья КГБ, поносил тогдашнего председателя Чебрикова, его заместителя Бобкова, возмущался тем, что они следят за советской интеллигенцией, нарушают тем самым свободу слова, заявлял, что КГБ пора кардинально реформировать. И прочее, и прочее... Теперь-то ясно, зачем он это делал: подсиживал Чебрикова, чтобы поскорее занять его пост. А как только занял, сразу изменил тон: стал искать врагов, «агентов влияния», заговорил опять языком «холодной войны». Достаточно вспомнить его выступления перед депутатами. Молодец, артист, я просто восхищен таким талантливым лицедейством — всех обманул. И сейчас ведь продолжает показывать эти милые артистические данные. С какой ненавистью высказывается о Горбачеве. А ведь я не помню, чтобы кто-то еще так подхалимничал перед Горбачевым. Да и передо мной тоже.

И нельзя же до такой степени терять чувство меры. Вот он будто бы по поручению Горбачева беседовал со мной о моем нехорошем поведении. Ну ведь бессовестное вранье же. Не было поручения, не было беседы. И кто это может себе представить, чтобы председатель КГБ вызывал для такого собеседования члена Политбюро! О чем — о том, что, мол, нехорошо шпионить в пользу империалистов. Нет, это мне очень нравится. Шедевр филерского фольклора. Перед отъездом сюда я говорил с Горбачевым, он подтвердил, что никаких докладов по этому поводу от Крючкова не слышал. Думаю, он сам выскажется на эту тему, ему это сподручнее.

На что я лично хотел бы обратить внимание — на должностное преступление председателя КГБ Крючкова. Куда это годится — с 1960 года они знают, что я служу ЦРУ, и все это время закрывали глаза. Безобразие! Более того, не опротестовали назначение Яковлева послом в Канаду — а уж что удобнее для распродажи государственных секретов, послы ведь в курсе всего происходящего. И когда в Политбюро выбирали, тоже промолчал товарищ председатель. Раз так, я сам проявлю бдительность: буду категорически настаивать, чтобы все эти «агентурные данные» были проверены и «заслуживающие доверия источники», цитируемые Крючковым, были названы. Именно названы — народ должен знать своих «героев».

Теперь несколько слов насчет утверждения, будто бы я плохо отзывался об Азербайджане и чуть ли не натравливал армян на азербайджанцев. Ложь от начала до конца. Ложь и попытка переложить свою вину на чужие плечи. Мне известно, что Крючков приложил руку к кровавой драме в Сумгаите — с тем, чтобы испытать тогда Горбачева «на твердость». На его руках кровь, пролитая в Вильнюсе, Риге6. Страшную роль он играл в афганских событиях7, до самого конца считал, что наши войска оттуда выводить нельзя. Большинство тамошних руководителей были его ставленниками, и он был как бы связным между ними и советским руководством. Однажды даже привез мне в подарок афганскую военную форму.

Какие же практические шаги Вы собираетесь предпринять для защиты от клеветы?

— Во-первых, обращусь к президенту Ельцину с просьбой дать поручение о расследовании этого дела. И чтобы общественности «не пудрили мозги»: источники раскрыть нельзя, это нанесет ущерб государственной безопасности... Буду настаивать, чтобы все — прав я или виноват — было предано гласности. А вообще-то, слушайте, что это за источники такие были у КГБ? Пишет, что струсил я, дескать, появиться на митинге у Моссовета 19 августа, трус я, спрятался. Позвольте, ведь я не только на митинге выступал, а там послов принимал в тот день, Мейджору оттуда звонил, обращение к народу там написал. А Крючков явно не знает, что я и на митинге рядом с его конторой у бывшего памятника Дзержинскому речь держал8. Ну жаль, что поздновато, а то надо бы поставить вопрос о служебном несоответствии председателя, пользующегося такими «источниками».

На этой ноте «крючковскую» тему и закончим?

— Нет, закончить я хочу на серьезной ноте. Чем он меня задел, это ложью о моем отношении к Отечественной войне: сам, мол, фронтовик, а видите, что говорил... С ним мы сочтемся, а все нормальные люди пусть знают: Отечественная война для меня — святое. Я сам, как говорится, горло перегрызу любому, кто захочет бросить тень на память миллионов погибших.

Как Вы оцениваете тот факт, что, вопреки заявлению министра юстиции о незаконности «реанимационного» съезда РКП, он все-таки состоялся9? Есть ли, по-вашему, у Зюганова, Купцова и их сторонников шанс снова стать «руководящей и направляющей силой нашего общества»?

— Думаю, что нет. Хотя они утверждают, что численность партии уже достигла полумиллиона, думаю, что народ за ними не пойдет. Не думаю, что это серьезная заявка на власть, но это серьезная заявка на дестабилизацию в обществе, на то, чтобы расчистить путь гражданской войне. Это еще больше усилит конфронтацию, злобу, нетерпимость. Большевики же занимались этим 75 годочков. Наша идеология была не марксизм-ленинизм, наша настоящая идеология была — нетерпимость. Тотальная слежка, культивирование доносительства, безоговорочное подчинение только одной «генеральной линии» во всех областях общественной жизни — это и есть государственная идеология нетерпимости.

Александр Николаевич, считаете ли Вы с высоты своего опыта, что происходящее сейчас у нас в стране — не просто противоборство исполнительной и законодательной власти, а попытка реванша всех реакционных элементов, сплотившихся под флагом «парламентаризма» и даже «истинной демократии»? За нее, за «истинную», ратует ведь и Зюганов...

— А как же, конечно, они теперь все выговаривают, как свое, слово «демократия». И одновременно твердят, что демократия, демократы виноваты во всем. Двоедушие, двоемыслие всегда были качеством нашего партийного бытия. Но, я думаю, сейчас происходит весьма опасный процесс. Опасный не потому, что большевики объединяются с монархистами, хотя выглядит это странновато: пролили в Гражданскую войну моря крови, уничтожили миллионы людей из-за взаимной ненависти, а теперь такая трогательная любовь. Опасность в том, что они, а также национал-социалисты и черт знает кто еще — все сплотились воедино10, нашли общего врага. Какого же? Да вот ту самую демократию. Вы посмотрите, какая идет спекуляция на ошибках, допущенных в социальной сфере. Я тоже вслух говорил и могу повторить, что политику «шоковой терапии» в этой области нужно было просчитать с большей тщательностью, лучше ее подготовить. Но говорить о том, что сами эти реформы полностью провалились, я бы не торопился.

Антидемократический фронт крепнет, наглеет, имеет свои органы печати, в которых допускается все что угодно — оскорбления, унижения, травля людей. И меня просто поражает терпимость государственных властей. Почему такая беспомощность — непонятно. Президента требуют — «На рельсы!», распространяют о нем гнусные байки вроде той, что Лимонов изложил в «Дне»: мол, когда Ельцин находился с официальным визитом в Париже, к нему в гостиницу приводили девок с улицы. Это только один образчик, не хочется копаться во всей этой пакости. И ничего, никакой реакции. Полная безнаказанность. Свобода печати используется врагами этой свободы на полную мощь для клеветы. Более того, некоторые из этих органов получают государственные субсидии, чтобы им было вольготнее лить помои.

Вам, наверное, лучше меня известно, что, скажем, корреспонденты «Правды» за рубежом чувствуют себя лучше всех, тогда как другие журналисты не могут быть уверены за свой завтрашний день. Я, и не только я, много раз говорил: ведь есть соответствующие финансовые органы, ну проверьте, откуда берутся у подобных «оппозиционных» рупоров деньги, валюта. Допустим, от военно-промышленного комплекса. Значит, что же, ВПК не тратит деньги на жилье для офицеров, а тратит их на поддержку «Советской России», «Дня», «Правды»? Вопрос резонный? Мне кажется, вполне. На Конгрессе интеллигенции я выступать не собирался, но потом все-таки произнес полутораминутный спич. О том, как мой дед-крестьянин однажды зимней ночью в период волчьих свадеб, когда они становятся особенно злыми, ехал на санях. И вот за ним, он рассказывал, увязалась волчья стая. Он им сначала шапку бросил как отступное, потом кожух, потом рукавицы, потом валенки — и приехал домой в исподнем. У нас нынче тоже происходит своего рода «волчья свадьба», и как бы нашей демократии тоже не остаться в одном исподнем11.

Объективно говоря, происходит действительно самый настоящий реванш. Реакция, потерпев поражение в августе 1991 года12, изменила тактику и ведет наступление по двум направлениям. Во-первых, хотят опять сделать структуру Советов однопартийной, восстановить тем самым монопольную власть. Это та же самая власть партии, только в виде Советов. Меняется форма, остается содержание. А вместо Политбюро — Президиум Верховного Совета. Второе направление — через чиновничество. Оно совсем озверело. Если раньше его все же как-то контролировали парторганы, то сейчас оно полностью бесконтрольно и всевластно. А настоящие судебные органы не создаются, что, по-моему, устраивает и законодательную, и исполнительную власть на местах. Мне пишут и рассказывают, что люди приходят к чиновнику, а тот говорит: «Вы хотели демократии — вот вам демократия. Пшел вон!» Именно так — чиновническое озверение.

Видите ли Вы возможность выйти из нынешнего кризиса без всенародного референдума?

— Если имеется в виду новая Конституция, то нужен не референдум, а конституционная ассамблея. Выходить на референдум с вопросами, как следует сформулировать такую-то статью Конституции и не нужно ли изменить то-то или оставить то-то, — это, извините, ахинея. Иное дело, если вопрос стоит о земле, о форме власти. А вообще говоря, я вижу в референдуме определенную опасность. Пока не сложились политикообразующие факторы, которые позволяли бы людям точно решать, какая власть лучше — парламентская или президентская. Ведь смотря какая парламентская и какая президентская. Сейчас я вроде проголосовал бы за президентскую, но придет время, когда выборы будут проходить на основе партийных списков и образуется нормальная ситуация, когда правительство будет формироваться победившей партией. Не созрели мы до этого.

Руководители «Демократической России», как Вы знаете, настаивают на, так сказать, — «декоммунизации»13 — на лишении права бывших партработников, начиная с райкомовского уровня, занимать государственные должности. Как Вы к этому относитесь?

— Этого я не поддерживаю, это опять углублять раскол в обществе. Мне прекрасно известно, что многие «бывшие» быстренько «перестроились», то есть перекрасились, оставшись по сути теми же самыми, и находясь в госаппарате читают не что-то иное, а «Правду». Но нельзя всех стричь под одну гребенку. Мне известно и множество людей, которые с облегчением сбросили с себя партийный мундир и честно служат новой России.

Насколько глубоко, по Вашему мнению, начатые реформы успели проникнуть в толщу российской жизни? Можно ли их повернуть вспять? Возможен ли у нас свой термидор того типа, что мог произойти в августе девяносто первого, но, к счастью, не произошел? Что Вы думаете о неутихающих толках насчет возможной гражданской войны и возвращении к «старым добрым временам»?

— Если не будет пресечена антигосударственная, антиконституционная деятельность сил реваншизма, которые подняли головы и толкают народ к гражданской войне, не исключен трагический поворот событий. Реальных социально-экономических оснований при всех трудностях сегодняшнего дня для возврата к прошлому нет. Уверен, лишь ничтожное меньшинство людей хочет этого. Но если реваншистам удастся то, чем они занимаются с утра до вечера, то есть возбудить ненависть к власти, к государству, можно ожидать всякого. Может быть, в локальном варианте. Я не имею в виду армию, не думаю, что ее удастся втянуть в авантюру.

Основная же мысль моя сводится все к тому же: власть должна быть властью, а не киселем. Разумеется, я всегда буду настаивать, что все должно делаться в пределах закона. В законе ведь все есть, что нужно для пресечения антигосударственной деятельности. Призывы к насильственному свержению власти — разве это не наказуемо? И что же? Куда ни глянешь — импотенция власти. Так нельзя, так мы сами себе петлю помогаем вязать.

Каким же Вы видите наше будущее — ближайшее и более отдаленное?

— Я не сторонник катастрофического мышления. Несмотря на тревожные симптомы, я все-таки не думаю, что народ пойдет за неокоммунистами или другими проповедниками реванша. Да и за кем идти-то? Вы посмотрите, что за лидеры, что за программы... Весь их расчет: используя бедственное положение значительной части народа, порождаемые им недовольство, злость, подтолкнуть его к тому самому бунту — «бессмысленному и беспощадному». Ничего из этого не выйдет, если мы очнемся от спячки и заставим закон работать. Это относится ко всем — от президента до прокуратуры и судов. Президент должен действовать в этой обстановке более решительно — в пределах своих полномочий, конечно, но помня о своей ответственности перед обществом за его стабильность и безопасность.

 

КСТАТИ.

В адрес главного редактора газеты «Правда» пришло письмо от Александра Николаевича Яковлева.

«Я решительно поддерживаю, — говорится в нем, — требование, содержащееся в групповом письме относительно расследования обвинений, выдвинутых бывшим председателем КГБ Крючковым в мой адрес».

Коллективное письмо, о котором упоминает Александр Яковлев, было подписано Сажи Умалатовой, Альбертом Макашовым, Юрием Голиком и другими и опубликовано в «Правде» 17 февраля.

«Хотел бы надеяться, — пишет Александр Яковлев, — что данное требование продиктовано желанием знать факты, а не болезненные фантазии».


Назад
© 2001-2016 АРХИВ АЛЕКСАНДРА Н. ЯКОВЛЕВА Правовая информация