Альманах Россия XX век

Архив Александра Н. Яковлева

«Я, ЧЕЛОВЕК СТАЛИНСКОЙ ЭПОХИ, ВОСПИТАННИК КОМСОМОЛА»: молодые годы чекиста Юрия Носенко, перебежчика, которого никто не остановил. 1950–1964
Документ № 1

М.Л. Телегина — И.И. Носенко

03.04.1950

Уважаемый Иван Исидорович!

Прошу Вас очень серьезно подойти к этому письму и очень срочно сделать выводы, принять строгие и честные меры в отношении Юры, так как в противном случае могут быть очень серьезные последствия. Дело в том, что Юра и Ваша жена [Т.Г. Носенко], используя наше тяжелое положение, вызванное тем, что Константин Федорович находится под следствием, взяли себе за правило третий год травить членов его семьи и изливать, в частности на меня, потоки самой гнусной клеветы и грязи, хотя Ваша семья меня совершенно не знает.

Третий год моя дочь [А.К. Носенко] замужем за Вашим сыном, и третий год Ваш сын творит неслыханные в Советском Союзе дела, и все это — под руководством и с поощрения Вашей жены; а когда я — мать Вашей невестки, звоню ей и прошу поехать на квартиру к сыну, чтобы посмотреть на эти дела, она обзывает нас паразитами или еще хуже угрожает: «Один из вас, паразит, сидит — посадим и вас всех», т.е. меня и моих детей; говорит, что нам не пройдет безнаказанно то, что мы звоним ей. А кому я должна звонить? Поговорить с Вами она категорически запретила и даже дала распоряжение в Министерство(!), чтобы меня с Вами по телефону не соединяли. Таким образом, о Юриных делах знали только она да Юра, а Вам передавалось только то, что она считала нужным, и так, как она желала Вам изложить, чтобы создать у Вас нужное ей мнение обо всем этом.

С первых месяцев супружеской жизни наших детей в квартире, которую Вы дали Юре, открылся притон для пьяниц и воров. Стало похоже, что вся эта женитьба была затеяна Вашей супругой только для того, чтобы сын Ваш пожил на «свободе» и отвел душу, уже отравленную водкой и развратом. Чтобы это не показалось голословным, я приведу ниже немало фактов, причем все сказанное мной — не наговор, а известно и другим людям, которые были этому свидетелями и смогут подтвердить, если это потребуется. Третий год Ваш сын издевается над моей дочерью с каким-то садистическим ожесточением, и теперь Ваша семья делает вид, что Ава сама виновата: она, видите ли, ходила на даче не завитая и в халате! А в то же время Ава, кроме матюгов, пьяных физиономий, разворовывания у нее на глазах ее же собственного имущества, пьяных побоев и страшных угроз (убить, выбросить с восьмого этажа, отрубить руки и ноги и т.д.) и других мерзостей, ничего в Вашей семье не видела. Теперь, Иван Исидорович, я Вас спрашиваю, что это такое? Это Ваш сын или нет? Кто должен нести ответственность за воспитание его, тем более что пока он находится на иждивении родителей? Как Вы могли допустить, чтобы Ваш сын, обладающий такими «качествами», мог жениться на чистой и скромной девочке со школьной скамьи, понятия не имевшей о том, что существуют такие люди, которые за спиной своего отца, тем более — Члена ЦК и Члена Правительства, могут творить такие дела, о которых можно читать только в газетах под заголовком «Быт и нравы за рубежом». Первым и самым ужасным результатом этого брака родился искалеченный ребенок, которому нужно будет за это благодарить своего отца (а не мать, как пытается утверждать Ваша жена). Второе, Аву затравили, прибили, запугали: она получила «на память» о Вашей семье истощение нервной системы, упадок сил и апатию (по заключению медицинской комиссии), в то время как до этого брака она была жизнерадостной и совершенно здоровой девушкой. (Вам это хорошо известно.) Далее, совершенно ограбили ее, бросив в таком состоянии с больным ребенком, без средств к существованию (да еще и грозите лишить помощи ребенка, пообещав давать только четверть Юриной стипендии, т.е. 100 рублей). Спросите у своей семьи: в какой стране они живут и по каким законам. Кто давал им право так себя вести? Даже то обстоятельство, что мой муж находится под следствием, никому не дает таких прав. Мой муж находится в Советской Государственной организации, а не в Федеральном бюро расследований, и там без Вашей помощи разберутся, виноват он или не виноват. И этот брак не устраивает Вашу жену совсем не потому, что Ава (кормя ребенка!) ходила в халате, а именно из-за несчастья с Константином Федоровичем. А между тем у самой жены Вашей отец репрессирован, однако Вы живете с ней; мать, сестра и другие родственники ее были на оккупированной немцами территории в гор. Николаеве, но Вы их даже принимаете у себя дома несмотря на то, что Вы — Член Правительства, а Юра ведь только студент! Имея такие неприятности в своей семье, Тамара Георгиевна ухитряется забавляться таким же (если не меньшим) несчастьем других, строя на этом отношения с ними.

Много еще можно было бы рассказать Вам неприятного, что говорят люди о Вашей семье, но мне не хочется, так как это не входит в задачи этого письма и не касается затронутых в нем вопросов. Все это я Вам пишу к тому, что Ваша семья, чтобы отвести от себя Ваше внимание и оправдать себя в глазах других, избрала в жертву нашу семью, особенно Аву, обвиняя нас в разрыве, хотя это самая бесчестная ложь (Юра сам может подтвердить, что я много раз объясняла им, что они должны жить вместе, чтобы воспитывать ребенка).

Как только они поженились, я часто ходила к ним сама, помогала Аве, ибо она не имела еще понятия, как вести дом — это совершенно естественно: и я, и Тамара Георгиевна в первые дни супружеской жизни были такими же хозяйками.

Ваша жена упрекает Аву, что она плохая хозяйка, называет ее лодырем, которому «все подавалось и принималось», но разве Ваши дети сами себя обслуживают с пеленок? Ава училась в школе и, надо сказать, отлично, чему есть доказательство — грамоты. После восьмого класса — художественная спецшкола, где она занималась тоже не хуже других. Много лет занималась музыкой и была подготовлена в консерваторию, а в Институте не занималась не потому что не хотела, а потому что у нас произошло несчастье, а потом беременность и кормление ребенка. Да и сама Тамара Георгиевна, выйдя замуж, не много окончила ВУЗов. Аве же всего 21 год, и она еще сможет окончить два ВУЗа. Так оно и будет, если представится возможность.

Вскоре я стала замечать, что из квартиры пропадают Авины вещи и что Юра к Аве относится грубо, хотя она уже была беременна, а на мое первое замечание Юра приказал Аве не пускать меня больше в дом. Я этому не поверила, но, простучав на второй день часа два, я слышала, как Ава плачет, но не открывает дверь, и ушла домой, позвонила Вашей жене, и та мне очень грубо ответила, что Вас этот брак не устраивает, т.к. приходится давать им 1600 рублей в месяц, а мы ничем не помогаем, хотя она знала, что, кроме жалования сына, мы никаких средств не имеем. Я спросила, как это не устраивает, ведь Ава ждет ребенка; надо было думать раньше. Ведь Вы знали, что Ваш сын еще долго будет на Вашем иждивении, когда сватали Аву. Кто же должен был Юре кормить жену? Неужели Вы хотели передать его всецело на иждивение нашей семьи? 3начит, здесь женитьба была не на любимой девушке, от которой Ваша семья не отставала полтора года, а на каком-то ложном доходном месте. А Ваш благородный поступок (разрешение Юре жениться после случившегося) Ваша семья не поняла, изуродовала и превратила это хорошее в ту гадость, которую мы сейчас и видим.

Вы поймите меня, Иван Исидорович, что подобные издевательства было очень тяжело терпеть, часто уже не хватало сил на это, и мы собирались писать или в МК обо всем этом, но нас всегда удерживало уважение лично к Вам наше и Константина Федоровича. Мы понимали, что это может принести Вам очень много неприятностей, а Юре сломать всю дальнейшую жизнь. Ведь Юрино поведение не только не совместимо с коммунистической моралью, но вообще со всем укладом жизни советских людей и советского общества. Ведь Юре всего 22 года, и за это время он успел два раза официально жениться и фактически второй раз разводится, судился за хулиганство, но его выручили. Были у него и незарегистрированные жены: одну, по словам Тамары Георгиевны, она посадила на 8 лет; вторую — по ее же словам — спустила из Вашей квартиры с лестницы «вместе с подушками»; третью — по словам одной из Ваших работниц — он выбросил в окно при Вашем неожиданном приезде. Таким же путем, очевидно, решили разделаться и с Авой, но... здесь появился ребенок, и обычные методы борьбы с женами оказались в данном случае непригодными. Аву стали упрекать в рождении больного ребенка, что она разъелась «на Тамары Георгиевны харчах», хотя и Тамара Георгиевна сама ест хлеб, заработанный мужем, что Ава плохо одета и т.д. — лишь бы унизить. Юра стал говорить только словами матери. После появления ребенка я взяла старушку, чтобы она могла выкупать ребенка, постирать пеленки и т.д. Юра заявил, что родители не желают, чтобы у них жила работница, хотя я сама платила женщине, а все белье (в том числе и Юрино) я забирала домой и стирала своими руками. Значит, Ава должна была с больным ребенком ходить на рынок и мучиться, когда в этом не было никакой необходимости. Я продолжала помогать Аве по хозяйству, страшно уставала, работая на две семьи, но Юра снова нашел предлог выгнать меня, подняв страшный крик: «Пошла вон отсюда, ничтожество! Я здесь хозяин!». Я держала на руках Наташу, она закричала от испуга не своим голосом, вся затряслась и после этого сразу же начала косить. Пусть Юра скажет, что это не так! Я сказала, что он может напугать ребенка, на что он закричал: «И буду пугать!».

И за это Наташа должна будет поблагодарить своего «папу». Я никогда в жизни не переносила таких унижений, но продолжала ходить, т.к. Аву нельзя было оставлять там одну с ребенком. Юра стал пить запоем, пропадать неизвестно где по суткам и, приходя пьяный домой ночью, стаскивал Аву, кормившую ребенка, с кровати, рвал на ней белье и избивал, угрожая убить и т.д., как я Вам уже писала. Если хотите полюбоваться на «дело рук» Вашего сына, я могу представить Вам окровавленные, изодранные Авины рубашки с приложением заключения судебно-врачебной экспертизы, по крайней мере, Вы поймете, почему я пишу Вам это письмо и кто виноват в разрыве. Мне удалось затем на некоторое время снова возвратить к ним старушку-работницу, когда Юра передал через Аву, чтобы моей ноги больше у них не было, т.к. он не хотел, чтобы я видела, что там творится. Когда я уходила, я спросила Юру, почему он так настроен против меня, ведь я всегда относилась к нему очень хорошо и даже способствовала их браку; неужели виной этому наше несчастье? Юра ответил: это все сделал я, чтобы жениться на Аве, т.к. иначе бы вы ее за меня не отдали. Это слышали Мария Варлаамовна и Ава. После этого я, конечно, не могла ходить и не ходила в дом человека, который ради своих корыстных целей (по его же словам) мог принести столько горя нашей семье, т.е. посадить Константина Федоровича, полезного и нужного Родине человека, отдавшего ей тридцать лет жизни и защищавшего во всех войнах мерзавца, который этим еще и бахвалится. Даже если эти слова — выдумка, то и выдумка достаточно грязная и гнусная, способная вызвать отвращение. Но все его другие поступки заставляют поверить в возможность этого. Тем более что через некоторое время, при встрече с Тамарой Георгиевной и Юрой у Вас на квартире, где мы должны были по-серьезному поговорить о создавшемся положении, Тамара Георгиевна и Юра начали на меня кричать, и Тамара Георгиевна сказала (прокричала) мне, что «люди ей говорили, что самые богатые невесты — Жукова и Телегина, что у них есть золото и всякая всячина, а оказалось, что у Авы нет даже платьев»! Так вот, оказывается, в чем дело: сплетники подвели! Наобещали золотые горы с алмазными вершинами, а их у нас в жизни никогда не было, да и не интересовались мы этим. Были там мелочи: часики, да несколько колец, да заколки — все копеечная мишура, а платья просто не успели пошить. Материалы у нас были и отличные, т.к. мы получали по лимиту 6 лет, и все это оставалось дома, а не шло на рынок, как это делали другие, но при обыске, в Юрином присутствии, все это было взято, так что это не наша вина. Все же другие вещи были в достаточном, по нашим понятиям, даны Аве, и если бы их не разграбили и не пропили, то их хватило бы на первое время, пока не окрепла бы семья.

Вскоре Юра выгнал и Марию Варлаамовну, т.к. ему не нужны были свидетели. После приезда с дачи Юра специально создал невыносимые условия, особенно для ребенка, заведя с этой целью в квартире собаку, отчего развелась грязь и зараза, а работницу Юра категорически запретил брать. Ребенок стал старше, и оставлять его с собакой в квартире было невозможно, а таскать больного ребенка с собой по рынкам, как Вы сами понимаете, преступление. Юра же ребенком заниматься не желал. Ава часто болела, но к ней ни разу даже не приглашали врача и не позволяли никому приезжать. Ава была вынуждена привезти ребенка мне. Сейчас же Юра поместил дома какого-то типа по кличке «Партизан», сам продолжал сутками пьянствовать и пропадать неизвестно где, вещи стали разворовываться буквально на глазах у Авы «Партизаном» и Юрой в тесном содружестве, т.к. Юра говорил, что вещи сдали в чистку или что-нибудь в этом роде. Ава хотела учиться или работать, но при такой обстановке можно было попасть только в сумасшедший дом. Дальше стало хуже: бесконечные попойки с новыми друзьями уже дома или где-то, по несколько суток. После одного из таких приездов с пьянки, Ава сказала Юре, что больше так жить не может. Юра сказал, что дальше будет еще хуже, и спросил, хватит ли ей пять минут на сборы? Ава тут же ушла в чем была: в старых отцовских бурках, в старом платье и пальто. Юра сказал, что за вещи она может не бояться — он завтра же вызовет машину, и их привезут. Когда Ава приехала домой, я позвонила Тамаре Георгиевне (я просила Вас к телефону, но она мне не позволила этого). Тамара Георгиевна сказала: «Если они не хотят жить, Иван Исидорович их не заставит. Квартиру мы ликвидируем, а Юрик будет жить у нас». А где будет жить Ава с ребенком — это ее не интересует. Вещи Авины вернем и т.д. Когда Ава на другой день поехала на квартиру, оказалось, что Юра и его друзья уже успели унести массу вещей: лучшую посуду, покрывала, скатерти и т.д., и целый день его не было. Ава проторчала там до 12 часов ночи и, не дождавшись Юры, уехала домой, взяв с собой тапки и одно платье. А через несколько дней Юра прислал по Авиной просьбе с шофером небольшую часть Авиных носильных вещей. Все остальное осталось там. Врачебная комиссия порекомендовала Аве немедленно подлечиться, да и Юра сказал, чтобы Ава пока его не трогала, т.к. он готовится к экзаменам. Ава уехала в дом отдыха. По возвращении оттуда она поехала на квартиру, где оказалось, что исчезла еще масса вещей, в том числе все Авины носильные вещи. На Авин вопрос, куда все это делось, Юра, как всегда, ответил, что «он не знает (!?)». Я хотела повидаться с Вами, но Вы не смогли меня принять. Тогда к Вам ездил наш приемный сын Анатолий, который, конечно, очень мало знаком со всем этим и не смог Вам подробно всего изложить. Но из его слов я поняла, что Вы просили Аву потерпеть, пока Юра напишет диплом, и что вещи, которые пропали, Вы Аве компенсируете. Ава прожила у меня 4 месяца, Юра диплом окончил, и Ава уехала с ребенком домой, т.к. она жить здесь больше не могла; она не была у нас прописана. В этом возвращении домой не было ничего удивительного, и не стоило бы раздувать такой истории, как устроил Юра: он учинил скандал, прогнал приехавшую с Авой Наташину няню, сказав ей, что если она не уберется, то он сейчас же позвонит в МГБ, и ее уберут (это человеку, которого он видит первый раз в жизни!). Мы с сыном поехали туда, но Юра изобрел уже новое бесчинство: он остался сам в квартире, а ключ отдал своему новому «Партизану», который запер их и сам ушел. Тем временем Юра Аве внушал, что если она не уедет обратно, он ей устроит такую жизнь, что она сама вылетит. Одновременно он названивал кому-то, создавая видимость какого-то страшного заговора. Мы с сыном постучались в дверь. Там заплакал ребенок и Ава, которая через дверь сказала, что пока она не уедет, Юра ей не отопрет. Причина этого «концерта» скоро стала ясна. Оказывается, в этот день Юра буквально перед Авиным приездом возил куда-то с Вашим служебным шофером двое настольных Авиных часов, но, видно, не сумел реализовать и возвратился с ними домой (об этом нам рассказали жильцы этого дома). Очевидно, в этот вечер назначалась очередная попойка, и Ава с ребенком ему, конечно, мешала «дописывать» этот диплом. Я пошла за комендантом. У лифта меня сразу окружили жильцы этого дома и стали наперебой рассказывать, что творилось четыре месяца в Юриной квартире. Я извиняюсь за выражение, но люди мне сказали, что в этой квартире был самый настоящий «б….к», т.е. там пьянствовали день и ночь (писали диплом?), приводили с вокзала, как сказали жильцы, каких-то «битых» женщин, спаивали их, в спальне раздавались душераздирающие крики, а потом раздетых и обобранных женщин выкидывали на лестницу, откуда они с воплями бежали вниз и исчезали. Поднялись мы с комендантом наверх (причем жильцы сказали, что все они пойдут, если потребуется, свидетелями и что вся эта компания работает под видом каких-то «оперативников» — очевидно, сотрудников МГБ). Вещи же Авины Юра сам с «Факиром» и этим новым живущим у него типом вывозили и где-то продавали на Вашей же служебной машине, которая там днюет и ночует (удобно и хорошо на служебной машине Министра возить на рынок краденые вещи!). Поднялся со мной комендант и приказал открыть немедленно дверь. Юра ответил, что у него нет ключа. В это время появился прятавшийся там же в темноте этот тип, у которого был ключ, и дверь все же пришлось открыть. Вошли мы в квартиру, и трудно описать впечатление: это была уже не квартира — грязь потрясающая, везде все поломано, залито вином, побито, загажено — все это видели соседи и комендант. Юре ничего не оставалось, как, предварительно пошептавшись со своим «другом», поехать к Вам, но я отказалась с ним оставаться. Я уложила спать дрожащую и чем-то испуганную Наташу и стала убирать квартиру. После их приезда Ава, как я поняла, с Вашего разрешения, осталась жить дома. Ава поселилась в спальне, а Юра, по его желанию, остался в столовой. Все осталось на своих местах. Но на другой день Юра сорвал с Авиной комнаты дверь, хотя дверь от его комнаты лежала на чердаке, и потребовал, чтобы Ава убрала обстановку. Я приехала со знакомой женщиной, и мы на своих плечах перенесли все к Аве, а к вечеру приехал Юра с шофером и «Факиром», стали подгонять дверь к Юриной комнате, не давая Наташе уснуть. Ава две ночи спала без дверей и очень боялась. Заодно вытащили у меня из муфты, лежавшей в передней, 50 руб. и со смехом ушли выпивать. (Вот вам, Тамара Георгиевна, и «законченное высшее образование». Докатиться до профессии ничтожного базарного воришки. Где Аве с десятилеткой!) (или Коте, провоевавшему пять лет и окончившему только два курса института!) Юра пообещал Аве, что он будет до 12 часов включать на полную мощность радиолу; на стенку, где спит ребенок, повесит грушу и будет упражняться целый день; наведет баб и т.д. Радиола уже «работает». В разговоре по телефону со своей матерью он сказал, что «Факир» предлагает «подсыпать теще — т.е. мне — порошок» какой-то, о чем слышали Ава и работница. Но и это еще не все: в воскресенье, в два часа ночи, он, с кем-то разговаривая по телефону, выразил «мысль», пересыпая, как всегда, свою речь матюгами, что если «прищемить» матери и брату одно место, то Ава без них будет «ничто», причем при этом разговоре присутствовал его друг, который хотел уйти, но Юра начал на него кричать, что он не друг, а предатель и т.д. Этот разговор я слышала сама. Никто не задавался целью подслушивать его разговоры, но в квартире такие тонкие стенки, что поневоле приходится выслушивать все эти гадости. Таким образом, Вашему сыну мало того горя, которое он причинил нашей семье, и он почти открыто замышляет новые, еще более мерзкие и буквально уголовные дела. Если Вам непонятны причины такого Юриного поведения, то мне они кажутся довольно простыми: почти трехлетнее издевательство над Авой, разграбление ее имущества, участие в какой-то преступной шайке, неизвестно чем занимающейся под большими фамилиями, под видом «оперативников» и т.д., — все это не может в Советском Союзе пройти безнаказанно. А тут еще — окончание Дипломатического института, связанное с перспективой поездки за границу, и ему необходимо отвлечь внимание от своего поведения на кого-то другого и даже просто «убрать» наиболее опасных для него свидетелей, т.е. нас. А поскольку, судя по Юриным словам, у него «большой блат в МГБ» (что он подтверждал, звоня по телефону и крича: «Дайте мне Зам. Министра МГБ!» и т.д.), а моральные устои его ясны из сказанного выше, то ему, очевидно, ничего не стоит посадить невинных людей ради своих не очень чистых интересов, причем Юра всегда заявляет, что если он что-нибудь натворит, то ему «все равно ничего не будет». Почему это «не будет»? Не надеется ли он, что Вы своим партийным билетом Члена ЦК прикроете его преступления, или он думает, что его выручат какие-то таинственные «друзья» в МГБ? Нет, Иван Исидорович, в Советском Союзе нельзя жить по волчьим законам! У нас есть Сталинская Конституция, где нет оговорки о том, что сыновья Министров могут жить по своему усмотрению и им «ничего не будет».

Много еще можно написать Вам, но и этого достаточно, думаю, что Вы сами сможете сделать выводы из моего письма и принять соответствующие меры, которые Вам подскажет коммунистическая совесть. Я прошу о следующем: во-первых, предоставить Аве полный покой и гарантировать ей с ребенком и вообще всей нашей семье полную безопасность, в противном случае вся вина падет на Вас, тем более что Вы предупреждены о намерениях Вашей семьи. Во-вторых, прошу вернуть Аве разворованные у нее Юрой и компанией вещи или компенсировать их стоимость, т.к. она оставлена Вами без средств к существованию с больным ребенком, которого ей нужно воспитывать и лечить.

В-третьих, прошу сразу сообщить мне о получении Вами этого письма по телефону Д-1-49-05.

 

Телегина Мария Львовна

 

Копия письма остается у меня.

 

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 118. Д. 854. Л. 95–97. Подлинник. Машинописный текст, подпись — автограф.


Назад
© 2001-2016 АРХИВ АЛЕКСАНДРА Н. ЯКОВЛЕВА Правовая информация